КРОВНАЯ МЕСТЬ - ОБЫЧАЙ, ПРАВОВАЯ НОРМА, ПРЕСТУПЛЕНИЕ

Римский историк Публий Корнелий Тацит указывал на легитимность древнейшего обычая германцев длить с сородичами чувство дружеского расположения и наоборот - враждебных действий: обязательно принимать на себя как вражду отца или сородича, так и дружбу. К тому времени в обычное право уже была введена замена отмщения выкупом, поэтому Тацит уточняет: впрочем, вражда не продолжается бесконечно и не является непримиримой.

Урегулирование конфликта происходило на основе материального возмещения: за убийство платили вергельд определенным количеством скота (по оценке достоинства свободного человека соответственно достоинству его рода). Как и действие вражды, этот выкуп делили между собой все ближайшие родственники, сонаследники, то есть члены парентиллы. Тацит оценивал эту норму обычного права (возмещение за примирение сторон) с точки зрения общественного прогресса и установления гражданских правоотношений. Он говорит, что "это очень полезно в интересах общества, так как при свободе вражда опаснее". Примирение сторон удостоверялось публично, происходило во время общих трапез, на которых германцы совещались относительно важнейших общественных дел.

Свободный мужчина-воин и свободная женщина имели право лично, с оружием защищать свою жизнь и независимость, личное достоинство и имущество от любого посягательства, не признавая ни моральных, ни правовых ограничений. Насмешка над внешним видом, физической неполноценностью, этническими особенностями, проявляющимися в одежде, прическе, оскорбление словом и действием могли служить поводом к немедленному проявлению отмщения или вероломному убийству. Оскорбительным считалось у лангобардов назвать свободного человеком бездеятельным, недостаточно пылким и скорым на расправу с врагами, медлительным в проявлении воинской доблести. Таким унижающим достоинство словом было прозвище "arga". Тот, кто в ярости бросал свободному такое оскорбление, наказывался по законам позднего времени довольно значительным штрафом (12 солидов). Если тем самым файда не устранялась, то это дело чести решалось поединком (Эдикт Ротари 381). В "Истории лангобардов" Павла Диакона описан трагический эпизод гибели лангобардских дружин вследствие ссоры двух военачальников. Поводом к раздору послужил намек одного из них па происхождение имени другого (первая часть имени Аргайт напоминала оскорбительное прозвище "ар-га"). Аргайт решил доказать свою воинскую доблесть и двинулся на врагов в одиночку со своей дружиной, избрав трудные условия штурма по отвесному склону горы. Оба отряда были уничтожены неприятелем, как говорит историк, по причине вспыхнувшей внезапно вражды.

Оскорбительным считалось назвать женщину колдуньей- "masca-strega, это означало дать повод к действию файды. Если виновным оказывался супруг, но отрицавший свою вину, он должен был дать присягу в очищение от обвинения. Если же обвинение считалось доказанным, то муж терял все свои права как супруг, лишался мундиума над женщиной, и она могла вернуться к своим родственникам. Ценой мундиума удовлетворялась файда между парентиллой женщины и ее мужа (Эдикт Ротари, 197). Действие вражды признавалось даже в том случае, если подобное обвинение бросали женщине под действием страха перед колдовскими чарами. Однако это смягчающее обстоятельство следовало доказывать с 12 соприсяжниками, тогда файда прекращалась после уплаты штрафа в 20 солидов (Эдикт Ротари, 198). Упорствующий в своем утверждении должен был судебным поединком доказать свою правоту, в противном случае платил вергельд. Оскорбление невесты во время совершения брачного обряда (если в нее бросали грязь) вызывало ответную реакцию оскорбленных родственников и особенно владельца ее мундиума. Обычной становилась файда, и она сопровождалась дракой, убийствами и увечьями, такого рода судебный казус подробно описан в лангобардских законах VIII в.

Действие файды в условиях сохранения кровно-родственных отношений было узаконено, и тот, кто пренебрегал своим правом отмщения, подвергался всеобщему осуждению, ему давали презрительную кличку. Но такое поведение являлось исключением, большинство мужчин и женщин неукоснительно следовали праву объявлять файду. Может быть поэтому Страхи говорил, что по сравнению с кельтами германцы обладали более жестким и суровым нравом.

Отмщение осуществлялось по определенным правилам, которые. в точности должны были соблюдать все члены данного племени. По древнегерманскому обычному праву состояние ровной вражды признавалось обязательной нормой, социально поведения, и она обозначалась термином faida. Определенные обычаем действия: убийство, посягательство на честь женщины, оскорбление словом или с применением насилия, преграждение пути, осквернение могилы - вели к признанию правомочным состояние вражды между членами кровно-родственных коллективов потерпевшего и обвиняемого. Публично объявлялась файда (Faida - quod est inimicitia), и после этого убийство виновного, совершенное явно, на глазах и в присутствии соплеменников считалось справедливым возмездием, не ведущим в свою очередь к отмщению. Такой с точки зрения гражданского правопорядка самосуд расценивался как справедливое воздаяние за проступок.

В своей первоначальной форме при отсутствии судебных органов публичной власти файда играла роль социальной защиты личности и имущества свободного. В течение весьма длительного периода при наличии государственных институтов файда между родственниками ("falda inter pa rentis") расценивалась как следствие оскорбления чести и достоинства женщины.

Действие кровной вражды (файда) некогда было единственным способом регулирования взаимоотношений между родами и племенами, осуществления коллективной защиты индивида. Состояние вражды в условиях родоплеменной организации воспринималось как естественное течение истории. Древнегерманские мифология и эпос насыщены настроением враждебности, готовности к жестокой расправе, эпизодами яростного отмщения, наполнявшими жизнь богов целого громадного периода, сменившего золотой век - век без вражды. Согласно мифу, злая колдунья Хейд была злонамеренно послана богами-ванами к другой общине богов-асов. Те били ее копьями, трижды сжигали, но не смогли одолеть, и тогда вспыхнула длительная вражда между двумя кланами богов. Наступила эпоха кровавых войн и распрей. Примирение было достигнуто тогда, когда ваны признали верховенство и господство асов, вошли в их общину в качестве заложников.

Чувства непримиримой вражды, постоянной готовности мстить за любую обиду, изобретательность в выборе наиболее жестоких способов отмщения поддерживал главный бог германцев Один (Вотан). Его имя связано с древнегерманским лексическим понятием "wut", означавшим ярость, дикость, бешенство. Один разжигал вражду и призывал асов к отмщению , за действия колдуньи Хейд. Копье, брошенное Одином в сторону войска ванов, послужило сигналом к началу сражения. Поступок Одина символизировал законность действий асов и воспринимался как правовое основание войны, в которой видели справедливое возмездие за зло. Во всех делах, направленных на разжигание вражды, Одина сопровождали два волка. Волк почитался у германцев как символ силы и военного разбоя, как хищник страшный в отмщении.

Все основные мифологические сюжеты построены на осуществлении права кровной мести: в последней битве богов за убийство Одина мстит его сын Видар (мать-великанша Грид). По одной версии, Видар разорвал пасть волку Фенриру, по другой - пронзил его мечом. Богатырской яростью наделены и другие германские боги, например Тор. Его главной функцией была аграрная и цивилизаторская, и он боролся с силами зла, великанами и мировым змеем.

В мифологии злонамеренное убийство, ведущее к отмщению, и случайное, совершенное без злого умысла, имеют раздую трактовку и этическую оценку. Так, юный Бальдр, убитый слепым богом Хёдом, в обновленном и возрожденном мире примирился со своим невольным убийцей.

Мотив мести определяет взаимоотношения двух героинь германского эпоса Гудрун и Брунхильды. Брунхильда была обманута дважды. Ее жених Сигурд, выпив напиток забвения, женится на другой - Гудрун. Брачные испытания за ее жениха выполняет обманным путем брат Гудрун - Гуннар о чем Брунхильда не подозревала. В дальнейшем она выходит замуж за Гуннара. Когда возникла ссора между Брунхильдой и Гудрун, обман обнаружился, и разъяренная Брунхильда неукротима в жажде отмщения, она заставляет мужа убить Сигурда, месть свершилась. Настал черед мстить Гудрун, но она не делает этого, так как в гибели ее мужа Сигурда повинен брат (Гуннар), и узы кровного родства не позволяют ей поднять руку на убийцу мужа, в то время как муж, не являлся ее кровным родственником. Законы мести позволили Гудрун проявить себя только во втором браке, когда она мстила своему второму мужу за гибель братьев. Во втором браке (с Атли) Гудрун защищала честь рода, и, когда Атли жестоко расправился со своими врагами (братьями Гудрун)" Гудрун не менее жестоко отомстила ему. Она убила сыновей от Атли и угостила его блюдом, приготовленным из их сердец. Затем она убила мужа - Атли и завершила акт мести грандиозным пожаром, в котором погиб весь дворец. Изложенный вариант германской саги относится к периоду, когда женщина у германцев еще "мела право на отмщение, и это определяло социальное поведение героев эпоса, показывая жестокость нравов и обычаев народа.

Второй, более поздний вариант столкновения двух соперниц и последовавший затем акт мести представлен в "Песне о Нибелунгах". Сестра бургундских королей Кримхильда была замужем за вассалом своего брата Зигфридом. Исландская королева Брюнхильда является женой бургундского короля Гунтера. Брюнхильда, гордясь своим высоким положением, укоряет Кримхильду за неравный брак с вассалом ее мужа (брата Кримхильды). В пылу ссоры униженная Кримхильда раскрывает обман, совершенный во время брачных испытаний. Оскорбленная Брюнхильда неукротима в ярости и мстит Зигфриду, который за Гунтера выполнял брачные испытания. Зигфрид убит на охоте. Оставшись вдовой, Кримхильда вторично выходит замуж за Этцеля, воевавшего с бургундами. Теперь она мстит своим братьям за гибель первого мужа - Зигфрида. Заманив их во дворец Этцеля, она таким образом свершила свою страшную месть: в кровавой резне все бургунды были убиты. Есть мнение, что сюжет "Песни о Нибелунгах" отразил реальные события времен Меровингов, когда в жестокой борьбе за корону активно участвовали две франкские королевы - Брунгильда и Фредегонда.

В "Песне об Атли" и в "Речах Атли" рассказывается о mi. кой расправе с бургундскими королями: у Хёгни вырезала сердце, а Гуннара бросили в яму со змеями. Атли гибнет от руки их сестры Гудрун, мстившей за братьев, которых Атли заманул к себе коварством, хитростью и обманом. В "Саге о Тидреке" Атли отомстил сын бургундского короля Хёгни: ов заманил того в пещеру, где был спрятан клад, и убил там.

Реальные события политической борьбы, развернувшейся в период образования германских королевств в V-VII вв., рисуют не менее драматические картины длительной вражды и изощренной, жестокой мести за обиды и оскорбления, увечье и убийство родственников и верных дружинников и слуг. По злодейскому замыслу Фредегонды, жены франкского короля Хильперика был убит король Австразии Сигйберт, муж Брунгильды. Он был поражен кинжалом, смазанным ядом; такие кинжалы с длинной рукояткой и одним лезвием называли скрамасаксами. В течение всей последующей истории борьбы за корону Брунгильда мстила Фредегонде, и обе прославились изощренностью в способах жестокого взаимного отмщения, целью которого было убийство не только личного врага, но и близких. После гибели Сигиберта Брунгильда стала женой, Меровея, сына своего врага, короля Хильперика от первого брака. Таким образом, Меровей женился на жене своего дяди (Сигиберт был братом Хилъперика) и вступил в борьбу со своим отцом и мачехой, которую ненавидел, а Фредегонда готовила убийство пасынка. Франкский историк Григорий Турский передает версию о тайном убийстве Меровея, по приказанию Фредегонды.

Своих врагов соперничавшие королевы подвергали злодейским пыткам, безжалостной была расправа: подвешивали между столбами и сильно били, били плетьми и ремнями до кровавых гноящихся ран, обезображивали лицо каленым железом, жгли огнем и отсекали конечности, колесовали и поднимали тело на кол и копье, боясь ответной мести, при убийств отрубали голову и бросали отдельно в мешках с камнями омут. Брунгильда, перепоясавшись по-мужски, врывалась середину строя врагов. Война не давала желаемого перевеса, и когда стало ясно, что Брупгильда сильнее, Фредегонда вознамерилась убить свою соперницу посредством хитрого обмана, замысел был раскрыт. Исполнителя вернули назад Фредегонде, и она приказала ему отрубить руки и ноги в отмщение за то, что он не смог выполнить ее приказания.

Месть врагам в этой борьбе была главным мотивом организации военных походов, тайных убийств и других злодеяний. Будучи христианами, франки призывали в свидетели правоты своего дела бога: "бог велит мстить", месть считалась делом чести мужчин. О кровной вражде, непримиримой, длительной и смертельной, рассказывает Григорий Турский: брат вступился за честь своей сестры, убиты были оба - и бесчестный муж, и брат обиженной жены, началась из-за этого убийства вражда отцов. Тщетны были увещевания королевы Фредегонды. Не добившись примирения сторон, она обоих усмирила топором во время ночной трапезы, когда они захмелели, после этого родственники стали преследовать Фредегонду.

И Брунгильда, и Фредегонда не уступали друг другу в изобретательности строить козни врагам, избирая самые дикие и жестоко смертельные способы мести. Фредегонда готовит убийство Хильдеберта, сына Брунгильды, и приказывает изготовить два железных ножа с желобками, наполненными ядом, на случай если удар ножа окажется недостаточно сильным, жертва погибнет от яда. Исполнители ее замысла должны были под видом нищих приблизиться к Хильдеберту, при неудаче она велела им "убить врагиню". В награду обещала всех родственников, своих пособников одарить почетом, знатностью и всеми благами. Для храбрости снабдила колдовским питьем, но когда заговор был раскрыт и замысел не удался, их подвергли страшной пытке, отрубили носы и уши и, как свидетельствует историк, по-разному умертвили. Брунгильда и ее сын расправлялись со сторонниками Фредеговды не менее жестоко. Одного из них Хильдеберт дружелюбно принял в опочивальне, но когда тот уже уходил, двое привратников схватили его за ноги. Он упал на ступеньки у самой двери, так, что часть тела оказалась внутри, часть снаружи. Мечами рассекли ему голову, и она казалась сплошным мозгом. Затем раздели донага и выбросили в окно.

Кровная месть как одна из самых ранних норм обычного права, имевшая целью предотвращение раздоров и защиту, приводила в процессе эволюции общества к противоположному Результату. Она стала самым распространенным обычаем среди германских племен, глубоко укоренившимся в практике социальных и политических отношений. В законах VII-VIII вв. хранилось древнелангобардское название устного обычая, служившего в ряде случаев источником королевского законодательства. Закон предков-"cauuerfeda", uuifa". Древние обычаи длительное время сохранялись и в условиях классообразования и возникновения государственности; более того, oни оставались нормой общественного поведения, с которой считались при записи законов. Укоренившиеся в течение жизни многих поколений, они считались неписанным законом, которым руководствовались в практике гражданского правопорядка и в судопроизводстве.

При записи норм обычного права одно из главных мест зажимали судебные казусы, возникавшие вследствие кровной мести. Общинный принцип равенства требовал, чтобы всякое действие имело следствием ответное, подобное действие. Так на основе института кровной мести складывалось талионное право, но оно не получило распространения у германцев. Осуществление каждым свободным права на защиту оружием затрудняло общение отдельных кровно-родственных групп. Бытовые ссоры, потасовки и драки, возникавшие в споре по хозяйственным вопросам, вели к перманентному состоянию вражды. Как рассказывает Тацит, германцы не ограничивались перебранкой: возбужденные вином, они в ярости с легкостью хватались за оружие, наносили друг другу раны и даже убивали.

Основу действия по обычаю кровной мести составляли особенности статуса свободного в период военной демократии. Тацит неоднократно подчеркивает эту линию связи обычного права с неразвитыми формами социального бытия и общественного сознания: "праздные руки вооруженных людей легко переходят границы дозволенного". Убийство не считалось уголовным деянием, виновный лично не подвергался наказанию, но все знали, что убийство не останется безнаказанным и грозит взысканием вергельда или отмщением со стороны родственников. Действие вражды и кровной мести считалось нормальным состоянием среди свободных, в нем не было ничего позорного, унижающего достоинство человека. Столь же безнаказанным по существу было и убийство зависимых, чужаков, иноплеменников.

Принцип обязательности отмщения становился причиной многих и почти непрерывных социальных конфликтов, семейно-родовых распрей.

Со времени массовых миграций германских племен усложнялась хозяйственная и политическая деятельность пародов, происходило смещение и разъединение кровно-родственных коллективов, политическая и этническая интеграция, нарастала военная активность знати, началось образование полиэтнических конфедераций. В новых условиях нужен был иной регулятор социальных отношений, не разъединяющий чужеродные элементы, а способствующий примирению, сближений) разнородных коллективов, не всегда связанных кровно-родственными узами. Происходило выделение малых семей, и осуществлять кровную месть стало опасным и рискованным для Собственной безопасности. Быт военных дружин был подчинен главной цели - сплочению воинов вокруг предводителя независимо от связей по родству. Кровно-родственные интересы уступали место военно- политическим. Принципиально иным было единство военной дружины, ее связи определялись личной преданностью. Жизненно необходимой была сплоченность и время военной экспедиции, такого же единения требовал и обычай сотрапезпнчества.

Изменения в общественной жизни, развитие государственности и правопорядка приводят к ограничению и запрету кровной мести как средства защиты личности. К уголовным преступлениям стали относить сговор свободных с целью убийства свободного, подстрекательство к убийству. За такие действия виновные наказывались судебным штрафом (20 солидов по Эдикту Ротари, статья 11).

Выделение понятия "злого умысла" в качестве отягчающего обстоятельства при совершении преступного деяния служило делу пресечения конфликтов. Аналогия этого понятия с враждебным умыслом", "тайным действием", "обманом" раскрывается в применении древнелангобардских терминов: "asta-ia", "astogild", "asto", "haistan". "Haistan" равнозначно действию, произведенному в состоянии гнева, ярости, бешенства. Таков мотив появления в чужой усадьбе и оплачивается штрафом в 20 солидов по лангобардским законам.

Введение в законы понятия "скрытого, тайного коварства" с общей тенденцией законодательства к ограничению и запрещению кровной мести могло означать пресечение попытки к отмщению. Кровная месть уже утратила прежнее значение обычной правовой нормы, поэтому вместо публичного акта стала тайным действием и уголовно наказуемым деянием, которое совершалось без объявления о состоянии файды. Общественная мораль и право осуждают такие действия, которые наносят ущерб личности и имуществу свободного, ибо они "не согласуются со здравым смыслом", "противоречат разуму".

Поводом к файде законы называют злобное и ложное обвинение жены в прелюбодеянии или посягательстве на жизнь супруга. Следствием такого обвинения, как правило, была смертная казнь жены, расправу чинил муж, после чего приобретал право на все семейное имущество, включая приданое жены. Мотивом ложного обвинения были корыстные посягательства мужа на наследство, принадлежавшее ее сородичам-сонаследникам, таким образом, преднамеренный оговор жены затрагивал не только честь, но и имущественные интересы ее ближайших родственников. Подобных поводов к файде становись все больше и больше по мере усложнения социальной структуры, распада кровно-родственных связей, больших патриархальных семей, выделения из их состава малых.

Возникала ситуация взаимного недоверия, завершавшая файдой. В законах, в изложении различных судебных казус08 вырисовывается сложная картина коллизии страстей и интересов множества лиц, вступавших в конфликт, поэтому ярче и настойчивее проявляется тенденция к установлению порядка удовлетворения, примирения враждующих сторон с использованием норм обычного права. Так, в вышеописанном судебном казусе женщина может очистить себя от ложного обвинения супруга с помощью присяги, принесенной ее родственниками в подтверждение ее невиновности, или судебным поединком. А супруг со своими законными родственниками- сонаследниками (с ним 12 человек) должен дать присягу, если отвергает обвинение в злом умысле оговора своей жены, ссылаясь лишь на подозрение. Публичное заявление становилось главным моментом в устранении файды. Если присяги не было дано, следовало платить вергельд. В определении порядка уплаты вергельда закон опирается на действовавший по обычному праву порядок файды: "платит вергельд той женщины, как если бы он убил ее брата - половину королю, а половину родственникам жены".

Первым шагом к устранению кровной мести была ее заменена вергельдом, материальным возмещением за жизнь свободного, Принцип талионного права, согласно которому всякое насилие над личностью каралось наказанием, напоминающим совершенное преступление, постепенно заменяли штрафом - композицией. При первой записи германских законов большое место занимали правовые нормы, вводившие возмещение ущерба в качестве правового основания для прекращения действия файды. В Эдикте Ротари мотивом установления материального возмещения за увечья указывается устранение файды - замена ее композицией. Закон постоянно убеждает, что возмещение за удары, увечье, убийство неродившегося еще ребенка (статья 75) ведет к примирению, согласию и дружескому расположению (статья 74), к прекращению файды (статья 45 и 326). Прекращению файды и умиротворению служит и закон о преимущественном праве законных братьев на имущество убитого, одного из многих незаконнорожденных братьев (Эдикт Ротари, 162). Штрафом умиротворялось действие файды, возникавшей при вступлении в брак без оплаты мундиума: следовал штраф "вместо файды". То же самое и в судебном казусе о браке с чужой невестой: штрафом удовлетворялись и родственники жены, и бывший жених (статья 190). Непреднамеренное убийство также возмещалось вергельдом, дабы не было повода к файде.

Появляется правовое понятие цены личности свободного, его качества и достоинства - вергельд. Первоначально вергельд определялся по принадлежности к определенной родоплеменной группе, и эта ранняя форма вергельда представлена в лангобардском Эдикте Ротари (статьи 75, 198, 378). Вергельдом удовлетворялись не только насилия против личности, но и необоснованные обвинения, клевета, оговор (Эдикт Ротари, 9). В ряде судебных казусов, например по оговору, допускалось очищение от обвинения судебным поединком, то есть за оскорбление наветом практически можно было отомстить с оружием в руках, но проведение поединка разрешалось только по судебному решению (Эдикт Ротари 9, 198). В дальнейшем величина вергельда соответствовала дифференциации в германском обществе. Если у вестготов еще в VI в. вергельд оставался общим для всех свободных, то в VII в. знатные вестготы оценивались в 500 солидов, прочие свободные в 300 солидов. По але-маннским законам вергельд определялся по трем разрядам свободных: "первые", знатные оценивались в 240 солидов, средние - в 200 солидов, низшие - 170. Среди германцев было распространено увеличение в тройном размере вергельда за должностных лиц короля, дружинников и тех свободных, которые исполняли королевский приказ.

Влияние на королевское законодательство института кровной мести ярко проявляется в XLV титуле Алеманнской Правды: преследование убийцы на открытом месте и его убийство, совершенное публично, его же оружием, карается вергельдом, но если то же самое убийство совершено позже, по сговору с другими соседями, привлеченными к расправе, и если это убийство совершено не оружием виновного, тогда величина вергельда повышается в девять раз. В данном варианте отмщение рассматривается как умышленное убийство. В первом же варианте вергельдом карается запрещенная законом файда (ведь убийство совершено в доме убийцы). Можно предположить, что если убийцу карали смертью на месте совершения преступления (в поле или на улице публично, открыто), это считалось обычным проявлением файды, убийство в доме оружием преступника считалось нарушением закона о замене файды вергельдом, последний вариант - убийство по сговору оружием преследователей представлено правовым понятием "умышленное убийство".

С развитием государственности вергельд становился распространенным способом наказания за различные должностные преступления. Пособничество беглому в Эдикте Ротари карается взысканием вергельда (статья 268). Действия должностных лиц в нарушение королевских постановлений оцениваются вергельдом. И здесь применялся обычный принцип возмещения за право короля мстить при оскорблении королевского достоинства неповиновением его приказу. Тот же смысл вкладывался при взыскании вергельда за участие в мятеже против короля, судей, представителей публичной власти, за нарушение порядка судопроизводства, ведение чужой тяжбы, за клятвопреступление и лжесвидетельство в уголовных делах, за составление фальшивых грамот. Вергельд устанавливался и за преступления, не связанные с действием файды. Например, нарушение права убежища в церкви воспринималось как оскорбление святого алтаря, и алтарь имел право получить вергельд с нарушителя церковного закона.

Любое причинение ущерба личности свободного, ущерба грозившего его статусу, жизни, судьбе, семейным интересам' возмещалось вергельдом, который должен был предотвратить действие файды. По лангобардскому праву даже в VIII в., когда уже сложилось классовое общество и государство, вергельд по-прежнему взыскивался за продажу свободного, за обращение в рабство, за соучастие владельца мундиума в похищении женщины из монастыря, за принуждение к монашеству (принятию монашеского обета) в первый год вдовства. За нарушение брачного договора вергельд взыскивал король, подразумевалось, что король осуществляет право защиты женщины. В королевский дворец поступал и вергельд за нарушение постановления о запрещении ведения торговых дел за пределами королевства без соответствующего документа короля или представителя власти (юдекса). Король взял под свою защиту церковь и обязал исполнять канонические законы: за вступление в недозволенные христианской этикой браки платили вергельд.

В законах особо оговаривалось, что действие файды и способ ее примирения имели отношение только к лангобардам и не распространялись на римлян, даже на потомство от смешаных браков римлян с лангобардками следовало не германским. а римским порядкам.

Конфликты по поводу нарушения брачного договора предупреждались взысканием с соблазнителя чужой невесты двои-ной меты в пользу ее жениха. Брак с чужой невестой грозил файдой между родственниками жены, жениха и самим супругом (Эдикт Ротари, 190). Подобные раздоры характерны и для VII в., и для последующего столетия. В описанном выше судебном казусе есть прямое указание на то, что из-за жадности и корысти нарушение брачного договора стало распространенным пороком, ведущим к файде. Вергельдом оплачивалось прелюбодеяние, которое по древним германским обычаям карал смертью (оскорбление чести смывалось кровью, действий кровной мести). Подозрение жены в измене снималось суде ным поединком, в котором, вероятно, вначале участвовал сама женщина, а впоследствии, когда она уже была лишена права мстить, ее кровные родственники (отец, братья и ближайшйе сонаследники).

Вергельд взыскивался за оскорбление достоинства женщины, по лангобардским законам она находилась под защитой патриархальной власти мужчины (отца, брата, мужа). Например, похищение одежды во время купания в реке виновный в бесчестьи женщины платил вергельд. В описании данного судебного казуса есть прямое указание на действие файды вследствие того, что женщина подверглась величайшему позоpv поэтому родственники ее мужа, или брат, или ее ближайшие родственники (в зависимости от того, кому принадлежал мундиум) могли преследовать виновного в отмщение за оскорбление, наносить побои, причинить увечье, даже убить. С убийством преследуемого файда возникала с новой силой между родственниками, что вело к возрастанию композиций. В законе Лиутпранда сказано, что лучше уплатить вергельд при жизни, чем потом из-за убийства разжигать файду. Атмосферой длительной и жестокой файды насыщено содержание другой статьи Эдикта Лиутдранда (130.1), в которой речь идет о прелюбодеянии, совершенном с согласия или по подстрекательству мужа. Согласно древнему лангобардскому праву, женщина подвергалась смертной каре за нарушение супружеской верности, эта же участь ожидала ее и за сокрытие измены мужа. В VIII в. действовал закон, по которому муж, виновный в упомянутом выше позоре, должен заплатить вергельд родственникам жены, потому что вследствие файды по поводу измены женщину убивали, а имущество ее забирали родственники этой женщины. Человек, виновный в прелюбодеянии со свободной, передавался в руки родственников женщины. Кроме того, подстрекатель или ее муж в такой роли обязаны были штрафом в 50 солидов. Такими суровыми мерами законодатели старались найти путь к устранению действия файды. Семейное наказание смертью за прелюбодеяние с рабом - тоже древнейший закон германцев. Parricida как узаконенное, признанное моралью и патриархальным правом убийство ближайших родственников встречается в эпизоде, описанном франкским историком Григорием Турским.

На раннем этапе социальной дифференциации специфика порядка возмещения для прекращения файды заключалась в том, что представители знатных родов платили более высокие вергельды и композиции, что считалось показателем их особого общественного положения. Определение вергельда по знатности: рода встречается у вестготов, лангобардов, баваров и англо-саксов.

Кровная месть возникла как институт социальной защиты в догосударственный период, когда кровно-родственные связи признавались определяющими в имущественных правах и в общественной организация войска. Фара и парентеилла с ее древней структурой и функциями фигурируют в Эдикте Ротари этот же древнегермачский термин (фара) встречается в VIIIв. у Павла Диакона. О правах ближайших родственников говорят и законы Лиутпранда.

Институт кровной мести эволюционировал довольно медленно и долго в различных формах сохранялся в социальной жизни средневековья. Обычаи, сложившиеся в период, когда кровно-родственные связи определяли статус индивида, лишь видоизменялись с развитием семейно-патриархальных отношений Кровная месть изначально была тем порядком, который предоставлял право защиты всем коллективом каждого сородича По мере становления классовых отношений и государственности функции защиты стали узурпировать представители публичной власти - военные вожди и короли. Германские короли использовали институт кровно-родственной защиты для усиления своего политического влияния и укрепления административной власти над подданными королевства. Узаконенная форма защиты королевской властью (tuitio - остготских королей, mundium - лангобардских) вначале сосуществует с древними обычаями файды. При записи обычного права устранялось или приостанавливалось действие вражды в тех особых случаях, которые предусматривал закон.

Эволюция по линии ограничения сферы действия кровной мести и числа лиц, участвующих в ее осуществлении, способствовала устранению опасных конфликтов, грозивших народу катастрофой в определенной политической ситуации. Тем не менее файда, ее дух и различные проявления имеют место в лангобардском законодательстве VIII в.

В период становления феодально-раздробленного государства кровная месть стала средством политической борьбы за власть, наиболее верным и надежным способом избавления от политических соперников. В законах подразумевается и предупреждается ее действие даже в случае непредумышленного убийства. Расправа с целым родом, включая малолетнее потомство, избавляла от страха последующего отмщения. Этот обычай придавал политической борьбе особую жестокость. Лангобардский король Лиутпранд решительно расправился со своим недавним союзником Ротари, который был его родственником, при этом жертвой насильственной смерти пали все четыре сына Ротари. Междоусобицы при дворе лангобардских королей в конце VII в. сопровождались истреблением целых родов. Представитель герцогского рода в Турине Ариперт уничтожил весь род Апспранда, опекуна малолетнего наследника королевской власти. Жена и дочь были изувечены, обезображены (у них отрезали нос и уши), был ослеплен старший сын Анспранда.

В социально-политической жизни раннеклассового общества сказывались противоречивые тенденции: с одной стороны" настойчиво внедрялись в закон и общественную мораль правила замены обычая кровной мести личной ответственностью преступника, с другой стороны, бытовали самые дикие, кровавые изуверские способы уничтожения целых семей.

Король как представитель народа-войска трактовал право защиты как личное покровительство каждому свободному через взимание вергельдов и композиций, их части в королевскую казну. Остготский король Теодорих предоставлял королевскую защиту (tuitio) отдельным лицам, целым народностям, территориально-административному округу. Tuitio осуществлялось "о просьбе и путем выдачи специальной королевской грамоты, которая считалась гарантией неприкосновенности личности и имущества свободного, находившегося под защитой короля. В архиве документов остготской эпохи, собранных Кассиодором, сохранился образец такой грамоты - это формула защиты. Вестготские короли после завоевания Испании значительно укрепили свои позиции в VI в. благодаря повой трактовке права защиты свободных вестготов. Лангобардские короли широко распространяли право защиты, в первую очередь претендуя на мундиум женщин. Королевское право защиты было использовано для определения правового статуса чужестранцев и иноплеменников. По мере политической консолидации, этнической интеграции и развития экономики возникала необходимость обеспечить безопасность различных народностей и социальных групп (торговцев, пилигримов, миссионеров), объединенных по территориальному признаку в границах варварского королевства, а также тех, кто по различным причинам находился в непосредственном контакте с германскими завоевателями. Лангобардский Эдикт Ротари (статья 367) поставил под защиту короля, предоставив право жить ио своим законам, так называемых "вареганг" (лангобардский термин "uuaregang"). Этим понятием обозначались чужеземцы, пришедшие на лангобардскую территорию, в Италию. Вероятно, в их числе были и торговцы, и пилигримы (перегримы), которые посещали Италию по религиозным мотивам. Король объявил, что они будут пребывать "под щитом нашей власти", жить по лангобардскому праву или по тому, какое даст милость короля. С установлением права королевской защиты отменялись имущественные права ближайших родственников, всех, кроме прямых законных наследников, то есть детей. Король таким образом присваивал право собственности, запрещая дарение и отчуждение имущества без особого на то разрешения короля (королевского приказа). Узурпированное Кролем право защиты становится важным источником укрепления материальной основы королевской власти и одновременно служит делу ограничения обычаев кровно-родственной защиты.

Итак, право кровно-родственной защиты и осуществление карательных функций в обществе переходит постепенно к представителям публичной власти, прежде всего к главе королевства, а также к местным правителям - судьям из числа герцогов-военачальников, и к королевским чиновникам. Это было важнейшей частью процесса становления государства, поэтому файда, которая испокон веков означала право каждого свободного германца оружием защищать свободу, честь, имущество всего коллектива сонаследников, стала рассматриваться в новых условиям как средство сохранения своего статуса свободы и более демократических форм управления. Представители публичной власти с позиций государственности трактовала файду как произвол и самосуд, ограничение и отмена обычаев кровной мести должны были служить, по формулировке правоведов, общественному благу. Рецидивы применения файды обнаруживаются в организации лангобардских zauas. В королевском постановлении суть действий этого объединения, сообщества в составе 4-5 членов представлена как противозаконная. Сообщество находится под частным покровительством (патроцинием) и привлекает в поддержку других сторонников для того, чтобы выразить отказ от рассмотрения дела (тяжбы) в судебном заседании или от исполнения уже вынесенного судебного решения. Закон Ратхиса приравнивал подобные действия к мятежу против местной власти и побуждал обращаться в королевский суд, если иск имел отношение к интересам короля. Обвинение судьи в отказе от ведения тяжбы или в насилии со стороны судьи грозило взысканием с него вергельда, в половинной доле его делил король 'с потерпевшим. "Zauas" - организованное сообщество, а не простой сговор против судьи; вероятно, это типично лангобардский институт (судя по обозначению) очень древнего происхождения и возникновение его относится ко времени действия обычного права. В поздних глоссах, как и в законе Ратхиса, термин "zauas" имеет значение, тождественное латинскому понятию "adunatio" -объединение. Аналогичное значение имело и собрание-сходка, на которой происходило разбирательство судебных споров и тяжб (fabula). В VIII в. возрожденные "zauas" могли стать традиционной формой разрешения конфликтов на основе действия файды.

В лангобардских законах VIII в., в частности в Эдикте Ли-утпранда, упоминается другая подобная указанной выше организация, обозначаемая латинским понятием "collectio", но в тексте приведен и лангобардский правовой термин "аrischild". Глоссы также объясняют его значение латинским словом "adunatio", применяемым к сопоставлению с "zauas". Из изложения судебного казуса следует, что это организация свободных, живущих в одной деревне, она выступает как субъект права в исках о поле, винограднике, луге, лесе или другом владении. Заявляя о своих претензиях к противной стороне, она обращается с формулой объявления об изгнаний и, в случае отказа от удовлетворения предъявляемого требования, осуществляет это изгнание с применением насилия: "причиняют удары, наносят раны и даже убивают человека". Закон определяет это действие как незаконное насилие, уголовное преступление и ссылается на Эдикт Ротари, установивший вергельд за убийство и композиции за раны и увечья. Файда, то есть кровная месть, не только возмещается материальным выкупом, но и карается дополнительным довольно высоким штрафом в 20 солидов. Почти сто лет прошло со времени первой записи лангобардских законов, и тем не менее файда по-прежнему является способом разрешения конфликтов. Мотивировка нового закона, вводившего дополнительный штраф за насилие, содержит правовое обоснование трактовки файды как преступления. Лиутпранд квалифицирует изложенный способ решения спора как насилие, сговор против жизни свободного. В общественное сознание внедряется отрицательная характеристика этого деяния как злого умысла, греховного преступления, злодеяния против человека. Действие файды выделяется особо, она уже не признается законной древней формой решения споров на сходке-собрании (consilinm rusticanorum) через судебный поединок сторон (arischild). Данный термин объединял понятие кровно-родственного объединения (древне-германская фара) и древнегерманское обозначение доблестной битвы - "hild". Эволюция правового и бытового значения "harischild" привела к новой трактовке этого понятия в законах VIII в. Этим термином обозначалось преступное, уголовное деяние, связанное с формированием военного отряда, напоминавшего фару времен завоевания Италии (вторая половина VI в. и первая половина VII в.).

Древпегерманская правовая норма, упоминаемая в законах VII-VIII вв., свидетельствует о применении обычая на протяжении весьма длительного периода, в течение которого постепенно файда как способ решения спора вооруженной рукой была заменена судебным процессом. Возмещение распределялось среди членов парентиллы но аналогии с порядком наследования имущества. Правовая сущность файды оказала влияние на регулирование имущественных прав, на выработку новых нравственных принципов и общественной морали. Файда стала противопоставляться понятию справедливости - iusticia. Она устранялась путем разработки правовых норм, регулировавших семейно-брачные и имущественные отношения, порядок возмещения ущерба, введения композиций- штрафов за Увечья, порядок уплаты вергельда. Вводится новое правовое понятие убийства - "mordh" (Эдикт Ротари 369, 370). В VIII в. преднамеренное убийство отличали от убийства, совершенного при самообороне. Если в первом случае наказанием служила конфискация имущества, то во втором ограничивались уплатой вергельда. Произволом законы объявляют захвата земли при изгнании владельца ее по древней формуле со словами публичного протеста "uuifamus", "per uuifa", но без судебного решения или королевского приказа Действия, некогда совершаемые по обычному праву, названы своеволием - "ex sua auctoritate", они или запрещаются, или должны быть подтверждены судебным иском с предоставлением доказательств на право владения.

Терминология обычного права, используемая в лангобардских законах VII-VIII вв., свидетельствует о более длительном, чем может показаться, сохранении в социальной практике тех норм устного права лангобардов, которые по новым законам или утверждались и записывались, или отменялись. "Cauuerfeda" в законах Лиутпранда служила источником главным образом имущественного права (законов о порядке наследования имущества, об имущественных правах держателей)63. Старые обычаи оказывали сдерживающее влияние на усиление судебной власти должностных лиц в королевстве и обеспечивали внедрение более публичных и коллегиальных форм судопроизводства. В несколько измененном виде "gawarfida" превращались в судебные правила, которыми руководствовались законодатели и судьи. Эволюция обычного права в данном направлении вносит ясность в противоречивую трактовку термина "gawarfida" Д.П Бонетти и Д.Барни. Д.П.Бонетти рассматривал "gawarfida" как судебное правило коллегиального суда, а Д.Барни в большей степени склонен был видеть в "gawarfida" обычное устное право лангобардов.

Об устойчивости применения файды в раннеклассовом обществе, когда действовали строгие запреты со стороны государственной власти, свидетельствуют различные ухищрения, имевшие целью обойти закон. На совершение насилия или противодействие судебным властям направляли вооруженные дружины или небольшие отряды вооруженных рабов, служилых людей, сообщников из числа друзей и родственников.

Поскольку женщина была к тому времени уже лишена права участвовать в файде, а древнегерманские законы защищали ее от насилий более высокой композицией, то акт мести с применением насильственных действий совершали в деревне или усадьбе с помощью женских отрядов свободных и рабынь. Как говорится в законах Лиутпранда (141. III), такие вооруженные женщины действовали даже более жестоко, чем мужчины. Совершенные ими насилия не признавались за проявления вражды, за поведение, предусмотренное обычным правом под термином "harischild". Мотивировкой нового подхода к оценке данного судебного казуса послужила ссылка тоже на обычное право, на ту его правовую норму, по которой в решении судебных споров поединком сторон участвовали мужчины, но не женщины.

Новый закон установил суровое наказание за действие, совместимое с существующим порядком решения споров. Допущенный произвол карается по обычаю древней файды: увечья и убийство участниц файды не оплачиваются вергельдом и композицией. Вергельды и композиции за причиненные ими насилия взыскиваются с владельца их мундиума (платят муж, - отец, брат или хозяин усадьбы, где был набран отряд). Представитель местной власти (publieus) обязан был задержать их и подвергнуть позорному наказанию: остриженные они будут проведены по всем соседним деревням. О применении жителями тех мест физических методов расправы можно только догадываться: закон не брал на себя их защиту.

По мере развития государственности и усложнения порядка судебного разбирательства споров и конфликтов обычное право выработало понятия наиболее распространенных способов причинения насилия личности свободного и стало квалифицировать их как наказуемое уголовное деяние. Так, в письменном лангобардском законодательстве появились древнелангобардские названия следующих преступлений: грабеж, разбой, нападение на усадьбу с разрушением дома и захватом земли (Эдикт Ротари, 379) - Haritraib, оскорбление свободного или насилие над личностью - uuecuorin, uueguuorin, разбойное нападение и грабеж из усадьбы - hoberus, ограбление найденного трупа - rairaub (Эдикт Ротари, 16), ограбление убитой (Эдикт Ротари, 14) - plodraub, кража из могилы (Эдикт Ротари, 15) - grabuuorfm (предполагалось осквернение языческого обряда захоронения с злонамеренной целью причинить зло целому роду умершего) убийство - mordh, насилие посредством сбрасывания с коня - marahuorf, насилие в виде преграждения пути - hor-ibitariam (Эдикт Ротари, 369, 370, 373, 26), незаконный брак в нарушение порядка оплаты мундиума - anagrift, anagrip, что влекло за собой месть со стороны родственников жены, владевших ее мундиумом. При записи права было установлено возмещение за нарушение обычая (Эдикт Ротари, 188, 189, 190, 214). В статье 214 прямо указано, что штраф взыскивается вместо файды. Королевские законы VIIIв. подчеркивали, что эти правоотношения характерны только для лангобардов, но не распространяются на римлян. В том случае, если брак с лангобардкой заключен без эыкупа ее мундиума, муж-римлянин не имел права его взыскивать ни при каких обстоятельствах.

Все указанные преступления расценивались государственной властью при записи права как способы нарушения мира, то есть общественного порядка и подлежали наказанию по постановлению судебных органов. Местом нарушения мира указывались усадьба свободного, церковь, королевский дворец, помещения для судебного разбирательства тяжб. В особую категорию государственных преступлений включались все действия, совершенные в "нарушение мира". "Scandalum" с причинением побоев, увечья в собрании, на сходке карается штрафом в 90 солидов (Эдикт Ротари, 8), в церкви - 40 солидов (статья 35), в городе, где королевская резиденция - 12-24 солидов (статья 37), в обычном - 6-12 солидов (статья 39), во дворце короля карается смертной казнью или выкупом в размере вергельда (статья 36).

Замена кровной мести выкупом не исключала возникновения в определенной конкретной ситуации файды. В варварских правдах и королевских постановлениях множество запретов и увещеваний воздерживаться от самовольной расправы по древнему обычаю. Соответствующие судебные казусы свидетельствуют о нежелании свободных довольствоваться штрафами, о преследованиях с целью отмщения, о длительном состоянии вражды между сторонами. Немало примеров тому в лангобардоком законодательстве VIII в. Кровавые конфликты с убийствами возникали по, различным поводам: в отмщение по подозрению в преднамеренном убийстве больного во время лечения (Эдикт Лиутпранда 118.II); из-за незаконного изъятия залогов по долговым обязательствам (37.VIII); жертвами мести становились те, кто приходил на место спора (123. VII). Происходили семейные распри между родственниками жены и мужа (130.I), стычки на почве претензий на земельное владение, они сопровождались и изгнанием, и убийствами (134.V), В законах Лиутпранда подобные действия квалифицировались как сговор об убийстве "consilium mortis" (152.X). Участники таких драк и беспорядков из числа неимущих наказывались отработкой штрафов, взыскиваемых за увечье, раны и удары. Статус виновного определялся службой pro seruo". В целях предотвращения файды вводилось правовое понятие - "подстрекательство", за что устанавливался дополнительный штраф в 20 солидов. За подстрекательство к насильственным действиям против жизни свободного и его имущества штраф повышается до 100 солидов, величина его определялась суммой композиции за причиненный ущерб (72.III). He допускалось снятие обвинения в подстрекательстве посредством поединка сторон.

Постепенное ограничение в применении обычая кровной мести достигалось путем сужения круга родственников, имевших право защиты и мести. С утверждением патриархальной семьи женщина чаще других ее членов становилась жертвой насилия, поэтому носители патриархальной власти (отец, муж, брат) приобретали исключительное право на защиту жизни и чести дочери, жены или сестры. Владелец мундиума по-лангобардски назывался mundoald. В VIII в. его права рассматривались преимущественно в плане пресечения всяких злоупотреблений своей властью и защиты имущественных интересов женщины в наследовании семейной собственности. Осуществлявшие право опеки личной властью определяли меру наказания для тех, кто нарушал брачный договор и ущемлял достоинство женщины. Согласно закону лангобардов женщина к этому времени уже была лишена права мстить и права на получение вергельда именно потому, что она не могла участвовать файде, а следовательно, и в умиротворении файды. Лишь при отсутствии ближайших родственников мужского пола композиция и вергельд поступали в половинной доле дочерям и королю. Женщины, принимавшие участие в файде, сопровождавшейся увечьями и убийствами, не защищались обычным повышенным вергельдом. Еще в VII в. по Эдикту Ротари штраф в 900 солидов, которым оценивалось насилие над женщиной, не взыскивался, ибо вмешательство в спор мужчин считалось "недостойным и недозволенным" ("...quod inhone-stum est mulieribus facere" - статья 378).

По лангобардскому праву сама женщина должна была находиться под властью (опекой) мужчины. Сумма прав, связанных с осуществлением семейной защиты, называлась mundium. Мупдиум давал право на защиту и наказание. Приобретая мундиум, мужчина освобождался от применения к нему обычая кровной мести со стороны родственников жены. Прелюбодеяние каралось семейной властью мужа, которая, вероятно, была безгранична. К трактовке его прав применялось характерное словосочетание: "мундиум во владении" - mundium in potestatem.

Долгое время замена кровной мести выкупом не распространялась на преступления, связанные с нарушением супружеской чести. Убийство виновных в прелюбодеянии считалось законным действием, актом заслуженного наказания, оправданного обычаем и моралью. Даже короли нередко становились кровавой жертвой оскорбленных мужей. Лангобардский историк Павел Диакон, завершая вышеприведенный рассказ о Гундиперге, сообщает, что впоследствии и сам король был убит мужем обесчещенной им лангобардки.

Только в VIII в. закон, подтверждая волю и право супруга наказывать неверную жену по своему усмотрению, запрещает лишь убивать или уродовать ее. В прежние времена вручение мужу власти наказывать жену смертной -карой составляло правовую сторону брачных отношений, поэтому у германцев вступление в брак называлось "опоясыванием" жениха: жених принимал перевязь для меча "capula", после чего женатого и называли "опоясанным". С разложением кровно-родственных отношений и усилением семейно-патриархальных связей "опоясывание" стало названием родства (procinctus), а группа родственников по мужу приобретала законные права в осуществлении власти над женщиной и ее защиты от насилия и оскорбления.

Той же цели ограничения действия вражды служило введение в практику судопроизводства судебного поединка. Оскорбление словом, действием, наветом, клеветой, удовлетворялось представленной по судебному решению возможностью личного отмщения путем участия в судебном поединке с обидчиком. В лангобардских законах судебный поединок обозначался термином "camphio", что равнозначно латинскому понятию "битва", "сражение" - "id est per pugnam". С развитием средневекового права это понятие эволюционировало в понятие "божий суд". Эдикт Ротари дает тождественное значение этих двух выражений: привлекается к суду бога, то есть к поединку: "…ad dei iudicum - id est per pugnam" (статья198). Христианская трактовка "судебного поединка" является результатом длительного процесса замены публичного акта мести столь же публичным способом решения спора вооруженной рукой, но по назначению суда, в ходе судебного процесса с последующим судебным решением, вынесенным по результатам исхода поединка. Порядок проведения судебного поединка определялся законом: запрещалось иметь при себе средства магического значения, например траву вредоносного и целительного действия. Эдикт Ротари запрещал участнику поединка являться со стеблем "hrbam". Как объясняет Плиний Старший, у германцев признаком победы считалась передача зеленого стебля (herbam), побежденные вручали его победителю, и этот символ обозначал признание победы, отказ побежденных от пользования производящей и питающей силы почвы, даже от погребения в земле. Этот обычай, по свидетельству Плиния, сохранялся у германцев вплоть до его дней (Плиний Старший, Естественная история, кн.22).

Судебный поединок, так же как и акт мести, был публичным действием, проводился по установленным правилам с предоставлением равных возможностей обеим сторонам. В испанской рыцарской поэме "Песнь о Сиде" имеется описание такого поединка, им завершилось судебное разбирательство дела об оскорблении дочерей Сида женихами. Стороны бились на отгороженном месте, солнце поделили пополам, т.е. участники были поставлены так, чтобы свет не падал одним прямо в глаза, а другим в спину. Победа в судебном поединке означала выигрыш в судебной тяжбе, по сути это было признанное законом и судом право над жизнью и смертью своего противника.

Судебным поединком, если был одержан верх, смывалось подозрение и обвинение в прелюбодеянии и совершении других тяжких проступков, за которые следовало наказание смертной казнью (Эдикт Ротари, 9). Судебный поединок назначался родственниками женщины, которая обвинялась в покушении на жизнь своего мужа (статья 202). Если же ее участие в покушении на мужа было очевидным, то она находилась вы полной власти супруга, который имел право наказать ее по своему усмотрению и распоряжаться всем ее имуществом. Судебным поединком следовало подтвердить обвинение против свободной женщины или девушки в том, что она является колдуньей и причиняет своими колдовскими действиями вред человеку (Эдикт Ротари, 198). Обвинитель, заявивший себя как потерпевший от чародейства, вступал в сражение с владельцем ее мундиума. Если побеждал, колдунья наказывалась согласно закону; если проигрывал, то присуждался к оплате вергельда той женщины.

Судебный поединок назначался родственниками женщины, которая обвинялась в покушении на жизнь своего мужа, так как при очевидности такой попытки она оказывалась в полной власти супруга, последний имел право наказать ее по своему усмотрению и впреть мог распоряжаться полностью всем имуществом, включая имущество жены. Аналогично решался вопрос о защите чести мужа, подозревавшего свою жену в измене. Вероятно, в соответствии с судебными правилами и обычаем было снято обвинение в измене с Гундиперги, дочери лангобардского короля Айстульфа и Тевделинды. Карелл, раб Гундиперги, вступил в поединок и. победив, очистил свою госпожу от подозрения. Король признал данное доказательство невинности жены и вернул ей королевское достоинство, которого она была уже лишена.

Владение имуществом в приделах пятилетнего срока давности также удостоверялось судебным поединком, признанным видом судебного доказательства по Эдикту Ротари (статья 228). Долговое обязательство отца отвергалось сыном в судебном поединке (статья 365). Конфликт на почве оскорбления постыдным словом "аrga" разрешался штрафом или судебным поединком (статья 381). В VIIIв. Судебный поединок чаще назначался в ходе разрешения имущественных исков. Через поединок свободный мог отвергнуть обвинение своего раба в совершении кражи и тем самым освободить себя от ответственности (уплаты ущерба). Обвинение свободного в краже должно было быть подтверждено судебным поединком, поскольку такое обвинение рассматривалось как оскорбление, грозившее к тому же уплатой композиции в возмещение украденного, следовательно предъявлением обвинения заявлялось посягательство на имущество свободного.

Законодательство Лиутпранда дает основание предполагать, что к судебному поединку тяжущиеся стороны прибегали с целью преднамеренной расправы, используя поединок как повод к осуществлению акта мести. Подозрения в краже или поджоге, любые злонамеренные действия воспринимались как попытки вести файду вопреки установленным правилам ее замены: многие, не решаясь на открытую вражду, использовали несовершенство закона и судебного процесса, организованного отчасти с применением норм обычного права.

Личная ответственность за убийство свободного повышалась королевскими постановлениями по мере дополнения и переработки старых правовых норм о взыскании вергельда. Так, Лиутпранд в одном из своих законов (118.II) сетует, что, несмотря на введение более сурового наказания за убийство (конфискации всего имущества), некоторые люди прибегают к давнему жестокому обычаю: отмщение за смерть посредством привлечения к судебному поединку. Судебный казус рассматриваемой статьи заключается в том, что родственники умершего больного предъявляют официальное обвинение в преднамеренном отравлении его ядом и требуют решения спора (лучше сказать - файды) поединком, имея целью убить подозреваемого или его родственника, виновных в применении яда к их родственнику. Закон делает уступку такому требованию, ню, чтобы смягчить действие файды, вводит обязательной присягу на евангелии в том, что обвинение против отравителя не имеет злого умысла, то есть не является клеветническим оговором. Решение данного судебного казуса поединком исключало применение наказания в форме конфискации всего имущества. Закон допускает, что состояние файды, естественно возникшее в связи с подозрением, вело к причинению побоев и увечья, поэтому признавалась возможность применения более ранней правовой нормы - о взыскании вергельда и композиций согласно качеству личности.

В целях устранения поводов к наиболее часто возникающим конфликтам в обычное право вводился порядок соблюдения до- . говорных отношений, что получило еще большее развитие при записи правовых норм. Договором регулировались межродовые и семейные связи: заключение брака через оплату мундиума, передача меты и утреннего дара, передача имущества, права семейной защиты, определялся порядок охраны имущественных интересов, собственности семьи главным образом скота. Соблюдение условий договора должно было исключить действие файды, нарушение одного из принятых условий рассматривалось впоследствии, уже при записи обычного права, как повод для предъявления судебного иска и начала разбирательства тяжбы в суде. Договор заключался в устной форме при участии заинтересованных парентелл, поэтому его название "fabola" лишь условно тождественно латинскому понятию "молва", "собеседование"83. В законах Лиутпранда (VIII в.) упоминается устная формула передачи утреннего дара в присутствии родственников и друзей (7.1). Вероятно, правовое значение "boni uiri (homines)" непосредственно вытекает из действия данной нормы обычного права. Статус этих людей согласно письменному законодательству более позднего времени VII-VIIIвв.) отражает эволюцию их функций, более широких по обычному праву. Избираемые публично, они не являлись свидетелями в узком смысле слова, их избрание и присутствие должно было гарантировать законное ведение судебного процесса или установление любого юридического акта. Это были наиболее почтенные, доверенные лица, добросовестные, пользовавшиеся особым уважением и представлявшие таким (разом интересы своей парентеллы. При их избрании первоначально имущественное положение не играло большой роли. Добросовестные мужи" выделялись из массы своих сородичей J сонаследников знанием обычаев, справедливостью в решении поров. Они располагали в силу этого полномочиями патриархальной власти в отношении ближайших родственников. Таким фразой, поручение избранным представлять кровно-родственныe интересы служило гарантией вначале правильности заключения договоров, гарантией их законной силы, а впоследствии гарантией постановления и исполнения судебных решений в соответствии с действующими законами. "Uiri boni" варварского законодательства - это почетные люди и в то же время штоки права, свободно владеющие устным текстом формул. Своим авторитетом и влиянием в среде свободных они могли или усиливать, или устранять действие файды. В лангобардских иконах VIII в. мотивировка привлечения к участию в судебном процессе "boni homines" объясняет, что их мнение заслуживает доверия благодаря практической деятельности. С давних пор они фигурируют как "добрые", "хорошие" мужи, "соседи", "люди доброго доверия" - "uicini bone fidei homi nes". Они производили оценку причиненного хозяйству материального ущерба, присутствовали при совершении всех публичных актов, которыми регулировались имущественные отношения. Например, снявший одежду и вооружение с мертвеца или утопленника заявлял публично "перед соседями" о мотивах своего поступка: если с целью получения вознаграждения за возвращение родственникам, то снимал с себя подозрение и обвинение в злоумышленной краже. Преступление названо в Эдикте Ротари "rairaub" (статья 16), то есть ограбление трупа. Акт публичного объявления об отсутствии злого умысла и мотива кражи служил основанием для освобождения человека, сделавшего вышеуказанное, от всяких козней, оговора и преследования (calumnia).

Принцип талионного права, основанный на признании кровной мести как способа защиты личности свободного, определял некоторые виды наказания в эпоху средневековья. Насилие над личностью свободного, совершенное в возмездие, в отмщение, считалось естественным наказанием, напоминающим совершенное злодеяние (по нормам права или морали). Нравственно-этическая мотивировка совпадает с характером преступления, антиобщественного деяния. Многие аллегории дантовского ада имеют своим источником правовую идею талионного принципа. Интересна фриульская легенда о Ромульде, герцоге Гизульфа, источником легенды были реальные события, происходившие в Италии во время набегов на Фриуль аваров. При осаде Чивидале, главного города Фриуля, где находился герцогский двор, Ромульда подавала недвусмысленные знак аварскому кагану, заявляя о симпатии к нему. Она бесстыдно прогуливалась по крепостной стене, чтобы обратить на себя внимание аварского вождя. Затем дала ему знать, что охотно станет его женой. После взятия крепости аварами по приказу кагана она была отдана на поругание его дружинникам, а затем посажена на кол со словами, напоминавшими о данном eю обещании стать женой авара. Историк Павел Диакон, говорит, что традиция сохранила это предание в назидание как пример вполне заслуженного наказания за неверность и коварство.

В системе наказаний долгое время применялась акция, называемая "лишение мира". Она означала изгнание и согласно обычному праву лишала преступника защиты своих сородичей. Наказание изгнанием было самым тяжким по своим последствиям, так как ставило человека вне коллектива и обрекало на звериный образ жизни, безнаказанную расправу и неминуемую смерть. Лишенный общения с родственниками и соседями, мог быть убит, и это убийство не являлось основанием для объявления файды. Лишенным "мира" запрещалось оказывать помощь, давать пищу, приют на ночь. По норвежским законам только в течение пяти ночей после объявления приговора жене разрешалось пускать мужа в дом, по истечении этого срока жена обязана была заявить соседям о присутствии его в доме. Близким родственникам осужденного на "лишение мира" запрещалось препятствовать осуществлению, акции, которая совершалась публично группой преследователей, гнавших преступника в лес. Символическая помощь сородичей могла быть выражена лишь в том, что они один-единственный paз подставив ногу или рукоять меча, задерживали гонителей. Аналогичный смысл имело разрешение кинуть изгнаннику один из предметов: руль или весло, если его путь шел по морю. Сим велика оказания помощи со стороны близких родственников соответствовала новой структуре общества, в которой кровно родственные отношения уступали место более прочным и действенным связям семейного родства и соседства.

Наказанию "лишением мира" подвергались осквернители могил, убийцы, колдуньи, на которых падало подозрение в злодейской порче людей, а также прокаженные. В народных приданиях и сагах немало эпизодов, повествующих о тяжелой участи и опасных приключениях таких изгнанников. Виновный в антиобщественном проступке и осужденный как, опасный для общения человек должен был бежать в лес или за море под крики и угрозы собравшейся толпы соседей и родственников потерпевшего. В народной фантазии такие изгнанники ставились лесными бродягами, последующие за тем поступки ценного воспринимались как месть лесного хищника. Согласно поверью его внешний облик преображался в зависимости от обстоятельств встречи с человеком. Создавался своеобразный образ отверженного: он превращался в оборотня, человека-зверя, действующего со злым. умыслом против своих недавних сородичей и соседей. В волчьем обличьи он мог появиться ночью вблизи усадьбы, чтобы бросаться на людей, резать скот, красть или уничтожать имущество. Днем он снимал ночной облик и снова становился человеком. Его личная месть считалась незаконной, поэтому и сложилось представление о звериных повадках изгоя-мстителя. Лангобардские законы предусматривали особое наказание, за насилие, совершенное под сокрытием маски, или скрывающей или преображающей внешний вид человека. Насилие, совершённое человеком переодетым или изменившим свое лицо и голову, названо по-ланбардски - uualapaus.

Влияние института кровно-родственной защиты существенно отразилось на организации судопроизводства в варварских государствах. Соприсяжничество по сути стало способом выражения правовой поддержки, оказания помощи как в деле обвинения, так и в деле очищения от предъявленного обвинения та иска. Судебный процесс, напоминая выступление сторон в файде, брал на себя функцию ее устранения, .то есть примирения. Соприсяжни-ки не давали свидетельских показаний, а лишь демонстрировали единство и готовность разделить, вину или отстоять иск, обвинение, то есть усилить тяжесть обвинения или основательность оправдания.

Как и акт файды, все процедуры, связанные с обоснованием иска, обвинения или с доказательством невиновности (ордалии, присяга, судебный поединок, очистительные формулы) были публичными действиями.

В социальной жизни раннёфеодального общества имели место поступки и представления, основанные на явном или скрытом признании законности кровной мести. Несмотря на замену кровной мести выкупом, право по-разному оценивает тяжесть вины при совершении убийства. Появляется трактовка двух видов убийства: 1) совершенное преднамеренно, подготовленное заранее путем сговора и 2) убийство в момент ссоры, то есть мотивируемое отмщением обиды, оскорбления. Более тяжким уголовным преступлением считалось первое, второе каралось мягче, а по форме оно было ближе к проявлению файды. Так, Алеманнская правда карает за убийство в драке на улице, в поле уплатой одного вергельда (по сути вергельд умиротворяет файду), а за преднамеренное убийство путем сговора с соседями после преследования жертвы, в его доме - девятикратным вергельдом. Мотив мести присутствует и во втором случае, но здесь убийство - тайное, в первом же случае убийство явное, совершенное публично, его мотив был всем очевиден.

В деятельности раннесредневековых юристов и правоведов по преодолению и смягчению обычаев кровной мести большую роль играло римское право и внедрение в судопроизводство общественную мораль принципов правосудия - iustitia, гуманности - humanitas и гражданственности - civilitas. Эти принципы представлены в мотивировке варварских законов как альтернатива произволу, самосуду, вражде, которые наносят ущерб интересам и безопасности подданных. Охрана гражданского порядка поддерживалась новыми правовыми призванными способствовать утверждению институтов государственности. Идея справедливости воплощалась в надзоре за неукоснительным исполнением законов и королевских распоряжений. Принцип гражданственности заключался в обязанности подчиняться властям, соблюдать порядок и xpaнить "социальный мир". Понятие гуманности связывалось тельным вознаграждением за все службы и услуги.

Обычаи и правовые нормы, основанные на признании кровно-родственных связей, преодолевались медленно и с большим трудом. Нерешительность и некоторая непоследовательность раннегосударственного законодательства в отношении запрещения кровной мести и самосуда вели к обострению социальных конфликтов. Слабость действия политических институтов в условиях незавершившегося процесса формирования государства отрицательно сказывалась в обеспечении защиты личности свободного. Многие правонарушения совершались в силу применения древних норм обычного права. Столкновение имущественных интересов, споры из-за преимущественного права на наследование, на получение судебных штрафов, принуждении или отказ от взаимных обязательств, нарушение брачных договоров из-за корысти - все эти явления и противоправные деяния порождали новые формы насилия над личностью и ответное отмщение. Рецидивы кровной мести особенно ярко проявлялись в ходе политической борьбы за власть.

Кровная месть, хотя и была заменена выкупом, тем ненее нарушение установленного порядка материального возмещения с целью прекращения вражды (файды) обнаружился во многих судебных казусах варварских правд. Пережитки института кровной мести, обычаев, основанных на действии кровной мести, видны даже в законах более позднего времени, в законах, составленных по инициативе королевской и герцогской власти.

Изучение правового аспекта эволюция института кровной мести показывает с одной стороны, динамизм общественного и нравственного прогресса, а с другой - сложность, многообразие форм и традиций, действующих в условиях государственности.

И.А. Дворецкая, Г.Т. Залюбовина, Е.А. Шервуд "Кровная месть у древних греков и германцев", Москва, 1995